Вызов - Страница 75

– Я знал всех… Прощай…

Николай прислушался, но в лесу вновь было тихо. Он повернулся и пошел к реке.

Часовню он увидел сразу. Она стояла на самом берегу, невысокая, но очень соразмерная, с резным шатром, покрытым волнистыми линиями. Часовня была деревянная, но вся какая-то новая, как будто выстроенная совсем недавно. Келюс, подумав о том, кому понадобилось строить часовню в такой глуши, поставил туесок и тут только понял, насколько ему хочется пить. Николай вновь удивился: жажда не мучила его давно. Он нагнулся, чтобы напиться, но вспомнил о туеске. Келюс привык держать свое слово, даже если это казалось нелепым, поэтому аккуратно, стараясь не взболтнуть тину, набрал полный туесок воды и жадно припал губами к берестяным краям.

Он пил глоток за глотком, чувствуя, как исчезает усталость, теплеет скованное льдом тело и в венах начинает пульсировать кровь. Николай выпил почти полный туесок и только после этого удовлетворенно вздохнул. Хотелось посидеть несколько минут у воды, но он вспомнил, что его ждут гости, поэтому поспешил вновь набрать берестяной сосуд и плотно закрыть крышку…

Дорога назад показалась Келюсу очень короткой. Может быть, потому, что тропинка была уже знакома, а возможно, оттого, что в лесу было спокойно. Вновь слышались крики замолкших было ночных птиц. Ничто, казалось, не нарушало покоя древней чащи.

Николай взбежал на крыльцо, толкнул дверь и остановился. Он подумал, что догорели свечи, но в комнате, освещенной лунным светом, оказалось пусто. Ночные гости исчезли, только на столе лежала краюха хлеба. Лунин выбежал на крыльцо, огляделся: поляна была пуста, словно и не было двух молодых людей в странных непривычных одеждах.

Николай еще немного посидел в пустой комнате, а затем, почувствовав вновь страшную усталость, собрал рассыпавшиеся по полу еловые ветки и, упав на них, мгновенно заснул.

Разбудило его чувство голода. Келюс вскочил, протер глаза, наскоро умывшись, достал нож и принялся открывать консервы. Такого голода он не чувствовал уже давно и, мысленно поблагодарив странных гостей за оставленный хлеб, с азартом принялся за сардины в масле. Вода из туеска показалась действительно сладкой, и Николай с сожалением подумал, что не сможет отдать молодому послушнику эту диковинную вещь.

Только проглотив три банки консервов и чуть ли не половину хлебной краюхи, Келюс сообразил, что завтракает впервые за много дней. Он выглянул в окно на залитую утренним светом поляну и понял, что больше не боится солнечных лучей. Холод исчез, даже раненая рука, казалось, совершенно не помнила страшного укуса.

Николай выскочил на поляну и пробежался по ней, ощущая силу и давно забытую бодрость. Пришла в голову мысль сбегать за водой. Взяв туесок, он прогулялся через залитый солнцем веселый утренний лес и вскоре был на берегу речки.

Уже набирая воду, Николай сообразил, что произошла какая-то перемена. Он оглянулся и понял: часовни не было.

Лунин растерянно прошелся по берегу, но от часовни не осталось даже и следа. Только там, где она стояла, трава росла гуще, и торчали несколько метелок крапивы. Николаю приходилось бывать в археологических экспедициях, и он знал, что крапива растет там, где когда-то были дома. Она растет сотни лет, даже если от зданий не остается и памяти.

Николай постоял у тихо журчащей речушки, еще раз умылся ледяной водой, улыбнулся яркому июльскому солнцу и пошел обратно в пустую избу собирать вещи.

10. СЕРДЦЕ ДХАРОВ

Фрол проснулся от легкого толчка в плечо. Он приподнялся и, оглядываясь по сторонам, попытался вспомнить, где он и что с ним произошло.

В ночь после собрания Фрол так и не вернулся в поселок. Побродив в лесу, он решил не искать ночлега, а просто переночевать среди деревьев, благо плащ, взятый у лейтенанта-участкового, был при нем. Дхар нашел место посуше, расстелил плащ и мгновенно уснул.

Первое, что он увидел проснувшись, – это то, что солнце успело подняться достаточно высоко. Фрол подумал было, кто его разбудил, но, обернувшись, сразу все понял. Рядом стояли сын Вара, чернобородый Рох, длинный и тощий Асх Шендерович, а чуть подальше, за их спинами, – рыжий Серж.

– А-а, – Фрол помотал головой, отгоняя сон, – доброе утро, мужики! Эннах!

– Эннах, гэгхэн! – неожиданно серьезно ответил Асх, склонив голову в коротком поклоне. Остальные молча последовали его примеру.

– Ну, мужики! – взмолился Фрол, сразу же вспомнив вчерашнее. – Ну, ёлы, хватит… Ну какой я, к бесу, князь!

– Вы законный князь дхаров, Фрол Афанасьевич, – так же серьезно ответил Асх. – То есть, прошу простить, эд-эрх Фроат-гэгхэн. Собрание подтвердило ваши права как потомка Фроата Мхага…

– От имени собрания мы приносим вам свои извинения, – заговорил молчавший до этого времени Рох. Говорил он почему-то по-русски. – Мой отец, бывший кна-гэгхэн, не имел права допрашивать вас, Фроат. Личность эннор-гэгхэна никто не устанавливает. Его должны просто узнать, как узнали вас…

– Вот ёлы, – только и прокомментировал услышанное Фрол, – а почему эд-эрх Вар – бывший кна-гэгхэн?

– Собрание переизбрало его, – сообщил Асх, – избран новый кна-гэгхэн… Вообще-то, насколько мне известны дхарские традиции, это незаконно. Кна-гэгхэн избирается лишь в отсутствие князя. Но Собрание решило, что кто-то должен заниматься, так сказать, мелочами, покуда гэгхэн поведет дхаров к Дхори Арху… Впрочем, нового кна-гэгхэна еще должны утвердить…

– Ладно, – махнул рукой Фрол, убедившись, что настало время отвечать за родство с Фроатом Мхагом, – пошли в поселок… Умыться бы, ёлы…