Вызов - Страница 69

На этот раз сон был тревожен. Он не видел никого, но вокруг слышались стоны, чье-то хриплое дыхание, где-то вдали мерно и жутко бил большой колокол. Николай ощущал приближающуюся опасность, стало страшно, лишь отблеск сознания, говоривший, что это всего лишь сон, заставлял сохранять спокойствие. И вдруг Келюс услышал, как кто-то совсем близко произнес его имя. Он прислушался.

– Николай, – вновь донеслось до него. – Мне надо с вами поговорить…

– Говорите, – согласился Келюс. – Ко мне тут даже дхарский князь приходил… Кто вы?

Ответа не было, но из кромешной темноты начало проступать что-то белое. Странный, бледный призрак без лица, с едва различимыми, тающими во тьме контурами…

– Кто вы? – повторил Келюс. Он хотел было съязвить, что другие его гости относились более внимательно к своей внешности, но вдруг понял, что узнает этот голос.

– Это… Это вы… – все еще не веря, спросил он. – Это вы, Михаил?

– Да, – услыхал он голос Корфа. – Извините, Николай, за этот форс-мажор. Являться к вам в виде отца Гамлета… Любительский театр, право…

~ Но ведь я сплю! – чуть не крикнул Келюс. Захотелось немедленно проснуться, но что-то удерживало, заставляя слушать дальше.

– Да, вы спите. Вы же не можете увидеть меня наяву… Я вам, верно, помешал. Признаться, всегда боялся фантомов…

– Михаил, – перебил его Лунин, – если это действительно вы… Объясните, что с вами случилось Мне Фрол сказал… И Варфоломей Кириллович…

– Они правы. Я погубил себя, Николай. Я не послушался… И теперь стал вашим врагом…

– Что вы говорите? Михаил, ради Бога!

– Не поминайте, Николай, – вздохнул голос, – я отрекся от Него и сам отдал то, что отдавать не имел права. Если вы встретите меня… то есть то, чем я теперь стал… убейте… Душа не спасется, но я не смогу творить зло. Только сейчас, когда вы спите, я могу вновь вспомнить себя. Николай, вам надо немедленно проснуться и уходить. Вы слышите меня?

– Слышу, – пробормотал Келюс. – Но объясните же мне! Что случилось? Кора… Татьяна мне сказала…

– Нет времени, Николай. Я хотел спасти Татьяну… Но полно, мне уже не помочь… Просыпайтесь, Николай, и уходите. Ради Того, Кого я уже не могу упомянуть, уходите!..

– Меня нашли, – понял Келюс, – но я не могу далеко уйти…

– Держитесь! Николай, – в голосе прозвенели слышанные когда-то Келюсом командные нотки, – держитесь до последнего…

– Михаил! – закричал Келюс, но белый силуэт вдруг стал темнеть, и сквозь пелену проступило лицо Корфа, такое, каким он видел его в последний раз, мертвое, усталое, с сурово поджатыми бесцветными губами. Затем все пропало, дохнул сырой холод, и Лунин понял, что проснулся.

Вокруг было темно, только из окна струился лунный свет, освещая узкую полоску пола. Вдали, где-то в лесу, слышался крик какой-то ночной птицы.

– Бред, – пробормотал Келюс, вставая. К его радости, это удалось почти без труда. То ли долгий сон дал силы, то ли помогла ночь, но Лунин бодро поднялся, поправил мятую одежду и даже попытался сделать нечто вроде гимнастики. Впрочем, эту идею он тут же оставил: на гимнастику сил явно недоставало.

«Интересно, сколько я спал?» – подумал Келюс. Прикинув, он решил, что не менее трех суток. Он лишь покачал головой, но тут рука коснулась подбородка, ощутив не трехдневную щетину, а короткую, но уже заметно отросшую бороду. «0ro! – подумал Николай. – Сколько же я провалялся? Дней десять? Говорят, во время болезни борода растет быстрее, но все же… Вот, бином, угораздило…» Но разбираться с календарем желания не было. Лунин вспомнил свои странные сны, тут же подумав о словах Корфа. Надо уходить! Келюс быстро собрал свой немудреный скарб, вытащил пистолет и осторожно подошел к окну. Лунный свет заливал поляну, из лесу по-прежнему неслись странные отрывистые птичьи голоса, воздух был холоден и чист. Келюс пожал плечами: никакой опасности покуда не ощущалось. Обругав себя паникером, он попытался проанализировать то, что с ним случилось – Николай не верил снам. В конце концов, он болен, и все тревоги могли отразиться на сновидениях. Он вновь расстегнул рубашку, потрогав кожу. Никаких следов странного амулета не было и в помине. Все сомнения Лунина окончательно развеялись. Он зажег спичку, скосив глаза туда, где был странный отпечаток. И тут пальцы, державшие спичку, дрогнули, огонек потух. Келюс лихорадочно зажег спичку и похолодел: там, где был когда-то след от амулета, теперь проступал глубоко въевшийся в кожу рисунок. Он походил на татуировку, но контур странного колесика выглядел даже четче и яснее, чем если бы был выколот иглой.

Вначале Келюс подумал, что все-таки еще не проснулся и кошмар продолжается. Он решил, что по всем традиционным канонам необходимо ущипнуть себя как следует, но оглянулся кругом и понял, что это излишне. Все происходило наяву, а значит…

Николай вновь подошел к окну и осторожно, стараясь не высовываться, выглянул наружу. Поляна была все та же – мирная, залитая серебристым светом луны, но что-то заставило Келюса неожиданно вздрогнуть: какая-то черная тень на мгновение мелькнула в лунном свете у самой опушки. Затем все приобрело прежний вид, но тревога уже не покидала Николая. Там, за границей серебристой поляны, таится опасность, и эта опасность подстерегает именно его.

Лунин присел на рассохшуюся лавку и попытался размышлять трезво. В этой глуши могли доживать свой век не только чудом не попавшие под браконьерские пули зайцы и лисы, но и самые настоящие волки. В этом случае выходить никуда не стоило. Зайцев и лис Келюс, конечно, не опасался, а вот встречаться ночью с волками не хотелось. Он вновь подошел к окну и отшатнулся: прямо посреди поляны он увидел два черных продолговатых силуэта.